VII. НАКАЗАНИЕ.
Приходит мужик к адвокату на прием, спрашивает:
—Так вы можете вести мое дело?
—В принципе могу. А в чем вас обвиняют ?
—В подделке денег!
—Да, возьмусь, пожалуй...
—Вот и хорошо! Плачу наличными!!!
МИРОВОЙ И ЕВРОПЕЙСКИЙ ОПЫТ...
Фальшивомонетничество с давних пор считалось не только одним из самых распространенных видов преступления, но и одним из самых строго наказуемых деяний, за совершение которого преступник, как говорят, получал «на всю катушку». Государства нещадно боролись с подделыциками денег. Одним рубили руки, другим головы, с третьих сдирали шкуру. При любых общественных формациях право чеканки охранялось и по сей день продолжает охраняться государством под угрозой самого жестокого наказания. А в старые времена особо не мудрствовали, статей и законов не сочиняли, карали «по правде».
В Древнем Египте, где деньги существовали в виде золотых колец, а их подделка приравнивалась к подлогу, преступникам рубили руки. Отсекали конечности и за подделку документов, и за изготовление ложных весов. Законной каре подвергалась та часть тела, которая преступила закон» а потому должна быть ликвидирована.
Индийский царь за подделку золотой монеты приказал разрезать преступника (а им оказался золотых дел мастер!) бритвами на мелкие кусочки. При этом он был объявлен развратнейшим из всех обманщиков.
В постановлениях пандитов подделка драгоценных металлов приравнивалась к открытой краже, а потому всякого, кто впервые попадался с медью, подделанной под серебро или золото, лишали руки или носа, ушей или зубов, в зависимости от фантазии и настроения судей. Но даже лишившись одной из частей тела, подделыцик приговаривался и к материальному штрафу — внести в казну не менее четырех тысяч раковин. При рецидиве (повторном преступлении) несчастного, как и в Древней Индии, разрезали бритвами. При этом все прочие виды обмана и подлога (подделка бумаги под шелк или обыкновенного дерева под сандаловое) подлежали только имущественным наказаниям или штрафу. Даже за подделку жемчуга, алмазов и других драгоценных камней наказание было куда более мягким, чем за «опыты» с золотом и серебром. И понятно почему — эти металлы использовались в качестве денег.
Древние греки с фальшивомонетчиками вообще не церемонились — лишали жизни, и дело с концом, хотя по тем временам Греция считалась продвинутым и демократическим государством и некоторые философы и юристы, так же как Демокрит, считали смертную казнь «пережитком прошлого». Но Демосфен, полемизируя с гуманистами и ссылаясь на опыт других стран, признавал только смертную казнь. Иначе преступления этого вида никак не пресечь.
В IV веке до нашей эры сенаторы Древнего Рима утвердили первый в мировой практике официальный закон, исходя из статей которого за первое пре -ступление злоумышленнику отрубали большой палец на руке. За повторное нарушение, а также за изготовление фальшивой монеты в больших количествах, даже если деяние совершалось впервые или «по простоте наивной», виновных безжалостно четвертовали. В Бретани их варили живьем. А в XII веке, по вердикту английского короля Генриха I, фальшивомонетчикам вместе с правой рукой отрубали и половые органы.
Средневековое следствие, как и суд, тоже волынку не тянуло. Чтобы определить, занимается ли человек подделкой монеты, в одну руку подозреваемого вкладывали фальшивку, в другую — раскаленное железо. Придирчивая комиссия при этом вглядывалась в лицо испытуемого — не заплачет ли, не закричит, не сбросит с руки раскаленный металл. Исходя из реакции — соответствовало и наказание. Если преступник не проявлял никаких эмоций — значит, был невиновен.
ТОПИЛИ В РЕКАХ...
До княжества Василия Ивановича всем уличенным в подделке денег по крайней мере шкур со спины не сдирали, олово в горло не заливали. Судя по летописям, до централизации Руси у наших предков вообще не существовало какого-либо определенного наказания за этот вид преступления. Даже преследования за подделку не велось. Хотя надо признать, что в середине XIII века фальшивомонетничество на Руси уже набрало непомерные темпы. В кладах и захоронениях по сей день обнаруживается немало фальшивых монет тех времен. Но ни в одной из летописей XII—XIV веков не упоминается ни об одном из случаев, чтобы «вора» наказали именно за подделку денег. Хотя мошенников ловили, тащили к князю, и судьба преступника целиком зависела от его настроения. А если уж и устраивался суд над вором, то наказывали его не за то, что чеканил княжеские деньги, а за обыкновенный обман. Дескать, по какому такому праву вместо чистого серебра торговец расплачивался посеребренной медью или оловом?
Но когда в Новгороде и Пскове окончательно сформировалась правовая основа по монетному производству, а возможность чеканить металлические рубли стала регалией правителя, подделыциков ждала кара скорая и суровая. Достаточно вспомнить, что 18 соучастников новгородца Федора Жеребца, на которых он указал в ходе следствия, были в тот же день сброшены в холодные воды Волхова. А затем и сам первый общепризнанный российский фальшивомонетчик был казнен.
Но это лишь Новгород и Псков считались городами цивилизованными. В остальных русских княжествах, большая часть которых продолжала «кры-шеваться» татарскими ханами и облагалась непомерными налогами, вразрез с законами Орды все-таки чеканилась русская монета. Очень похожая на новгородскую и псковскую — с определенным весом, изображением князей. Но контроль за качеством и объемами чеканки был пущен на самотек.
ЗАЛИВАЛИ ГЛОТКУ ОЛОВОМ
С приходом Василия Ивановича предел терпимости иссяк. Начали с того, что главным виновникам стали заливать в горло расплавленное олово. А причастным к подделкам помощникам отсекали правую руку. Историки сходятся во мнении, что обычай рубить конечности великий князь позаимствовал из греко-римского права, чему способствовало православие. Известно, что по церковным канонам любое проявление воровства считалось делом греховным. А надзор за монетным делом-в некоторых русских городах доверялся духовным сановникам, которые, как известно, и являлись проповедниками греко-римского права на территории средневековой Руси. Одни отечественные патриоты готовы спорить, что заливание горла преступника расплавленным металлом — чисто русское наказание и возникла эта «идея» у великого князя сама по себе, без всякого заимствования иностранного опыта. Дескать, для современников той эпохи это страшное наказание символизировало ненасытную алчность и жадность преступников. Так вот, для того, чтобы удовлетворить их пагубную страсть, оловянные поддельные монеты плавили и досыта «поили» ими нарушителя закона. Другие придерживаются иного мнения и представляют доказательства, что страшное наказание в Россию привнесли евреи и римляне. Первые таким способом карали преступников против нравственности, вторые — наказывали подкупленных нянек, которые способствовали краже и увозу девиц из империи. Впрочем, практику заливать горло расплавленным металлом очень часто применяли и германцы.
Как бы то ни было, но боролся Василий Иванович с фальшивомонетчиками рьяно и фанатично. Другая не менее важная заслуга, привнесенная князем в «уголовный кодекс» того времени, состояла в том, что за подделку монеты впервые были введены определенные наказания. В исторических летописях о таком новшестве упоминается как о существенном качестве борьбы с фальшивомонетчиками. Приговор выносился только после следствия и дознания. Причем коллегиально — великий князь советовался со своими боярами: в чем усмотрено зло и какую кару применить к преступнику, «чтоб сей злой корень искорените». Но воров, судя по древним летописям, жестокие статьи закона, видимо, не пугали. Потому как в последний год правления князя суду и наказанию преступников подверглось больше всего. В сентябре 1533 года в Москве умертвили множество «москвичей, смолян, костромичей, вологжан, ярослав-цев и жителей других московских городов «в деньгах». Всем ворам вливали в горло расплавленное олово.
После смерти Василия Ивановича его законная супруга княгиня Елена позаботилась об ассортименте других мер, которые способствовали бы снижению денежного воровства. Последовало распоряжение об усовершенствовании качества чеканки, об усилении надзора за денежниками монетного двора. В Новгороде работу чеканщиков было поручено контролировать «гостю Московскому Богдану Семенову со товарищи». В других соседних княжествах за работой чеканщиков наблюдали представители духовенства.
Но и издав указы о контроле и надзоре, правительница Елена не меньше, чем ее покойный супруг, продолжала заливать глотки расплавленным металлом — в царской книге сделана запись: «...а поддель-щиков, которые люди деньги подделывали и обрезывали, тех велели обыскивати, и иные обысков казнили».
Строгие и мучительные кары объяснялись попечительством и защитой подданных — «в том была христианству великая тяжесть», По мнению княжеского двора, подделка денег считалась великой опасностью, которая угрожала спокойствию и благосостоянию общества. Уже в то время подделыцики монеты считались не рядовыми ворами и разбойниками, а особо опасными и лихими людьми.
МИЛОВАЛИ И СНОВА НАКАЗЫВАЛИ
Иван Грозный традиций отца и матери не отменял, а наоборот, утвердил перечень преступников, которые не подлежат помилованию. Наравне с прелюбодеями, гробными татями, отравителями, блудниками, убийцами и мучителями в это число входили и фальшивомонетчики. Гайки были закручены до предела...
Заняв самодержавный трон, Михаил Федорович в угоду народу смилостивился. В отличие от своих предшественников, новый государь по натуре был мягким человеком. ? потому и преступников часто миловал, заменяя смертную казнь пыткой, непродолжительной отсидкой в тюрьме или торговой казнью. Из царского указа 1637 года говорилось: «При прежних Государях таким ворам бывала казнь смертная, заливали теми их воровскими деньгами горло». Правда, сии блаженные ожидания не оправдались. При торговом наказании кнутом фальшивомонетчиков на Руси меньше не стало, «не унялись». Мало того, к своим, отечественным, прибавились и воры из-за рубежа. Иноземцев уж слишком привлекали дорогие серебряные деньги русского государства, которые можно было легко обменять на подделанный второсортный металл. В 1634 году «перебежчики» из Карелии организовали в Швеции тайное «гнездо», где отчаянно чеканилась русская монета. Этим же промыслом занимались и жители приграничных северо-западных районов.
Очень скоро царь понял, как поспешно было принято послабление в законе. Тут же последовала отмена старого указа: «Воры нашей государской милости к себе не узнали, таких воров теперь умножилось, и от их много воровства». Только смерть, по мнений царя, может урезонить преступников. И первым же уличенным в воровстве подделыцикам вновь заливают металл в горло, а имущество, нажитое преступным путем, конфискуется в пользу царской казны.
Но в указе 1637 года появилась довольно четкая градация наказаний, которая основывалась на сте- , пени участия всех разбойников и воров в соверше- | нии преступления. Все нарушители уставов монет- . ных теперь подразделялись на две категории — на | главных виновников (пущих воров) и на остальных участников. Первые, так сказать, подвергались квалифицированной смертной казни. Вторые подпадали под казнь торговую — нещадно секлись кнутом и | водворялись в тюрьму. «Которые денежные мастеры учнут делати медныя или оловянныя или укладныя денги, или в денежное дело, в серебро учнут прибав-ляти медь или .олово или свинец и тем государевой , казне учнут чинить убыль: и тех должных мастеров | за такое дело казнити смертию залита горло. А будет золотых и серебряных дел мастеры возмут у кого золотое и серебряное дело, и учнут в золото и серебро мешати медь же и олово и свинец и по сыску за то бить кнутом*.
Правда, к применению сурового наказания, опять-таки по велению добродушного Михаила Федоровича, следовала оговорка: заливать металл в горло только тем «ворам», кто преступил закон после издания указа. К тем же преступникам, кто был пойман за руку ранее, применялась казнь торговая: их пороли, заковывали в железо и до конца жизни прятали в тюрьму.
Чтобы легче было ловить и выявлять беглецов, стали активно использовать клеймение. По велению государя на щеках провинившихся выжигали слово «вор». Местные власти, заметив на свободе человека с такой «татуировкой», обязаны были немедленно его задержать, провести следствие, и если у преступника не имелось государевой «жалованной грамоты», доложить в царские палаты и вновь сопроводить беглеца в застенки. Причем всем подданным, невзирая на звания, должности и социальное положение, вменялось в обязанность ловить фальшивомонетчиков и их укрывателей. Если поимка в силу каких бы то ни было причин оказывалась невозможной, то свидетель без промедления должен был сообщить о преступнике и его местонахождении местной власти. За неисполнение этой обязанности укрыватели и свидетели подвергали себя той же казни, к которой приговаривался подделыцик монеты. Судя по этому пункту указа, ко всем фальшивомонетчикам и их сообщникам применялось тотальное преследование. Практика не расходилась с теорией. В некоторых исторических документах сообщается, что в мрачные годы XVII столетия за подделку серебряных монет казнили около 7 тысяч преступников, а еще у 15 тысяч «денежных воров* отсекли руки. Но правительство Михаила Федоровича в том же указе впервые попыталось «рассортировать» по составу не только строгость наказания, но и объем вины в области подделки монеты. Во-первых, подлежали суду те, кто на монетном дворе изготавливал из царского серебра монету «с недовесом», а полученную разницу клал к себе в карман. Во-вторых, противоправным считался чекан, когда его во второй раз налагали на старые, легкие монеты. В-третьих, особой строкой было выделено производство «смесных монет», когда денежники добавляли в благородный металл различные смеси, а сэкономленное таким образом серебро вновь расхищалось мошенниками.
РУБИЛИ ГОЛОВЫ
С выходом Уложения 1648 года государя Алексея Михайловича всех чеканщиков поддельной монеты стали подразделять на две категории: профессионалов и частных лиц. Первые подпадали под «статьи» царского приказа Большой казны, по их преступлениям велось государственное следствие, «дела» передавались в высший царский суд. И уже сам царь с боярами решал, как поступить с виновниками. Дела «частников» же, большую часть которых представляли обыкновенные крестьяне, велись воеводами, они и назначали меру наказания. Тем не менее под судная статья в Уложении как для частников, так и для профессионалов была только одна — «залитие горла».
Преступившие закон профессионалы, помимо того что они уже считались самыми отъявленными негодяями, или, как их в то время называли, пущими ворами, по составу содеянного тоже делились на две группы. Первые — зачинщики, организаторы тайного производства фальшивой монеты из меди или олова. Вторые — «смесители». Словом, жулики, кто разбавлял благородный металл примесями. Преступление вторых квалифицировалось как обман или подлог. Конечно, и царь, и бояре не могли не знать, что изготовлялась «смесная» монета, как правило, в сговоре с теми же боярами и дворянами. Но головы рубили, глотки заливали, отсекали руки, ноги, пальцы только черни — дьякам, головам, целовальникам, мастерам. Боярину Милославскому после медного бунта удалось выйти из воды сухим, так же как и думным дворянам.
К тому же царь поставил под сомнение и добросовестность судей. Усмотрено достаточное количество случаев, когда во время следствия и строгой кары за преступления виновники откупались, а судьи, получив мзду, в свою очередь смягчали наказания. Впрочем, это было возможно по Уставу 1637 года, в котором наказания за нарушения трактовались общо и двояко. Поэтому в Уложении Алексея Михайловича «юристы» тех времен постарались расставить все точки над «i»: были оговорены способы совершения преступлений, степень виновности преступников и другие «правовые» положения. По новому Уложению судьи должны были пользоваться только его статьями, и прав на самодеятельность у них почти не оставалось.
С приходом 60-х годов XVII столетия тотальная борьба с подделыциками царской монеты стала приносить результаты. Новое законодательство, а также информация о сотнях казненных, тысячах оставшихся инвалидами, десятках тысяч сосланных не могла не испугать обывателя. Тем более когда видишь, как на ворота денежных дворов палачи прибивают отрубленные руки виновников, поневоле не захочешь приумножать богатство путем «воровства».
Когда правительство убедилось, что эффект от тотального наказания произвел на народ впечатление, было решено провести некоторую «амнистию». Тех, кто, ожидая казни, все еще томился в застенках, помиловали, «опустив» наказание на одну ступень. Кому должны были «залить горло», лишь отрубили руки. Кто был приговорен к отсечению конечности, высечен кнутом. Кто подлежал порке, отделался штрафом.
Но, видимо, старое положение о наказаниях уже не устраивало государя Алексея Михайловича, и в 1661 году заканчивается работа над новым законом о наказаниях за подделку монеты и «другие нарушения уставов монетных».
Указ начинался с различения видов «монетных» преступлений. За подделку монеты, ее сбыт, укрывательство и содержание притонов для денежных воров, за торговлю медью для денежного дела, а. также за кражи с денежных дворов можно было получить порцию расплавленного олова, в лучшем случае — лишиться руки. На определение степени виновности влияли следующие обстоятельства: во-первых, каким способом было совершено преступление; во-вторых, принимался во внимание характер участия того или иного лица в противоправном деянии; и в-третьих, все зависело от степени «злой воли».
По указу 166 Г года разрешалось карать укрывателей. Секрета в том, что на «молчании» можно было неплохо заработать, уже ни для кого не было.
В тюрьмах для фальшивомонетчиков существовал особый режим. Если заключенному удавалось удрать, то отыскать и вновь водворить беглеца за решетку должны были сами тюремщики. В противном случае, по царскому указу, охранник или надзиратель занимали в темнице место сбежавшего преступника.
Пытка являлась главным и самым доступным способом установления следственной истины. Каждый виновный того времени трижды попадал в руки палача. Если за время пыток он так ни в чем и не сознавался, то его отпускали на волю. Надо заметить, что вынести насилие над собственным телом могли далеко не многие. Если же под пытками задержанный на кого-то указывал, то «свидетель» немедленно арестовывался, и теперь уже он, в свою очередь, подвергался троекратной пытке. Но обвиняемые даже под страшными истязаниями брать вину на себя не спешили, «в денежном воровстве не винились, а сказывали, что от людей имали в деньгах, не знаю-чи». Сознаваться в преступлении означало обречь себя на смерть. Чтобы сохранить жизнь, приходилось переносить самые невероятные муки и даже в бессознательном положении твердить одно: поддельные монеты получены в результате торговли из чужих рук.
Правда, как свидетельствуют современники тех времен, была и четвертая пытка, которую царь перенял у западноевропейской уголовной системы. Уже приговоренный к казни преступник перед эшафотом еще раз подвергался пытке.
СЖИГАЛИ И ССЫЛАЛИ НА ГАЛЕРЫ
Взгляд Петра 1 на подделку монеты был узаконен в Воинском уставе 1716 года. Фальшивомонетничество приравнивалось к «лживым поступкам», а потому обосновалось в одном ряду с преступлениями об обмане и подлоге. В 1999-м артикуле прямо говорится: «Казнить смертию всех, кто будет бить или делать лживую монету». Петровский суд придерживался старых традиций: «ворам» вливали расплавленный металл в горло. Отправляли на тот свет за перемену чекана монеты, за «промешание» менее ценного металла. Хотя за «отнятие у монеты веса» крепко били, после чего виновник отправлялся в долгую ссылку. Зато раскаявшимся и выдавшим своих поделыциков преступникам не только была обещана полная безнаказанность, но.и предполагалось вознаграждение.
Но время снова потребовало некоторых изменений и уточнений в законодательстве, и уже в Морском уставе, который был введен в действие в 1720 году, статьи о наказании за подделку трактуются гораздо четче. Кто «убавил весу от монеты», ссылался «на галеру навечно». Желающих убавить весу хватало. Дело в том, что серебро в те времена пользовалось повышенным спросом. Из этого полудрагоценного металла модники изготавливали различные украшения и безделушки. Соответственно всегда находилось немало подданных, кто норовил «отщипнуть» от царской монеты кусочек серебра.
Самых отъявленных и неисправимых фальшивомонетчиков даже сжигали, хотя в Морском уставе о таком виде наказания не было ни слова. Правда, была введена и одна «милая» снисходительность: если, «напившись» раскаленного олова, преступник не умирал сразу, то по царскому указу ему рубили голову, чтобы долго не мучился. Сия добавка к статье закона пришла императору в голову, когда он находился «на генеральском дворе» в Преображенском.
Укрывателей преступных действий считали косвенными помощниками и тоже не миловали. В царском указе значилось: «А буде кто за ними (фальшивомонетчиками. — С.Р.) такое воровство знаючи, а после сыщется и тем людем учинено будет то же, что и тем денежным мастерам».
Впрочем, «косвенных воров» приравнивали к основным недолго. Уже в указах супруги Петра, Екатерины I, имелись сведения, что одни денежные воры приговаривались к высшей мере наказания, а другие только к порке с последующей ссылкой в Сибирь «на рудокопные заводы в вечную каторгу». Как правило, строгость наказания целиком зависела от благодушия судей, потому как никакой четкой градации о степени приговора не было.
Безнаказанность, прощение и награда для раскаявшихся и повинившихся в первые годы после смерти Петра остались только на бумаге. К супружескому указу Екатерина I добавила существенную поправку с грифом «строго секретно» или «для служебного пользования». «Секрет» заключался в том, как на самом деле поступать с раскаявшимися преступниками. «При сем указе подлежит тайное определение учинить. Которые воры по сему указу являться будут, тем по явлении их по силе сего указа вины отпускать, но свободы им не чинить, но ради пропитания отсылать их в Сибирь, в дальние городы, вечно, бесповоротно».
Теперь становится понятно, почему из прощенных на свободе так никто и не объявлялся. Да и виновники быстро сообразили, о каком именно «поощрении» говорит царица. А потому явки с повинной сошли на нет. Не сработало заверение «о благом деле» и даже приманка в виде денежного вознаграждения.
Попасть в руки правосудия в период царствования Елизаветы Петровны было равносильно поездке в ад. Лучше самому на себя наложить руки. Что и сделал житель Чичиринской губернии, села Субото-ва, Тимофей Горник. Подделыватель был арестован с поличным в 1753 году, когда люди воеводы обнаружили в его доме воровские оловянные деньги. Под пытками Тимофей сознался, что «много де у них в селе таковых делателей». Выдал Михаиле Воскобой-ника, который учил его («точно наказал») лить фальшивые полтинники, полу полтинники, гривенники. Следствие только потирало от удовольствия руки, рассчитывая в скором времени получить от Горника имена и фамилии всех воров в уезде. Рано радовались. Понимая, какая кара угрожает, Горник в застенках зарезался.
КЛЕЙМИЛИ И НАГРАЖДАЛИ.
Осенью 1794 года отставной «морских батальонов» капитан Фрейденберг и бывший на «иностранной службе» подпоручик барон Гумперхт за изготовление фальшивых ассигнаций были приговорены к лишению чинов и дворянского достоинства. Вояки смогли сохранить свои головы только потому, что у Екатерины Великой, в отличие от Петра и его на следников, был свой взгляд на вещи. Если раньше подделка монеты трактовалась как прямое оскорбление императорского величества, то императрица предлагала рассматривать фальшивомонетчиков как воров общественных. Этот взгляд она закрепила в историческом Наказе 1767 года. Наряду со смертной казнью за подделку денег стала практиковаться и вечная ссылка. А потому капитану Фрейденбергу и барону Гумперхту, которым устроили казнь публичную, сказочно повезло. На обеих руках мошенников были выжжены первые буквы от слов «вор и сочинитель фальшивых ассигнаций». И на следующий день подделыциков отправили в Нерчинск, на каторжные работы. Автору остается только добавить, что это были далеко не первые русские преступники, кто был уличен в подделке бумажных денег. Ведь бумажные ассигнации ходили по России уже больше полутора десятков лет.
Пока Фрейденберг и Гумперхт передвигались в Сибирь по этапам, следствию давал чистосердечные показания еще один мошенник — Иоганне Алле. Иноземец с потрохами сдал своих русских сообщников, с которыми штамповал ассигнации. Состоялся суд. Все члены шайки получили по заслугам, кроме самого Алле. По неизвестным причинам Иоганн в полном здравии был выслан из России. Одни считали, что поспешная депортация явилась следствием иностранного происхождения Иоганна. Другие были уверены в том, что за него поручилось правительство европейского государства. На самом деле Алле, получив вознаграждение за оказание помощи следствию и боясь скорого возмездия от бывших товарищей, попросту заметал свои следы.
В конце XVIII века банкиры, обеспокоенные массовой подделкой бумажных ассигнаций, были вынуждены рассмотреть вопрос о «премиальных суммах» для раскаявшихся преступников. На этот раз в параграфе 66 устава Ассигнационного банка говорилось, что «если кто из сообщников подделывателей государственных ассигнаций донесет и докажет о таковом злодействе, то преступление его будет совершенно прошено, и имя его содержат в тайне и получит он тысячу рублей в награждение».
Через несколько лет сумма поощрения за доносительство уже достигала 5 тысяч рублей. Такая же премия полагалась и так называемым дипломатическим агентам, которые сообщали русскому правительству о подделке ассигнаций в «чужих краях». Конечно, чтобы расстаться с такой суммой, правительство и управляющие банками требовали существенных доказательств о готовящемся или уже совершенном преступлении. При этом русский Сенат даже упрашивал местную власть, чтобы она употребляла «всемерное старание к открытию сочинителей фальшивых ассигнаций», установила «бдительный просмотр за теми, у кого окажутся такие деньги». Одновременно все расследования о подделке рекомендовалось проводить «без всяких разглашений», чтобы не давать повода «к подрыву кредита» к подлинным ассигнациям.
КНУТ И ВЕЧНОЕ ПОСЕЛЕНИЕ
Александр I стал первым российским императором, кто осмелился отменить смертную казнь. Речь идет не только о наказании за подделку денег, а за все остальные гнусные, грубые и жестокие преступления. Даже неисправимые денежные плуты могли вздохнуть спокойно. Самыми строгими и крайними мерами, которым они могли подвергнуться, считались: лишение всех прав и состояния, экзекуция кнутом, заточение в крепость, ссылка на каторгу на определенный срок или вечное поселение. Теперь, что называется, «на полную катушку* могли получить подделыватели как русских, так и иностранных денег, переплавщики государственной монеты и контрабандисты. Последние делились на две категории: «импортеры» завозили поддельную монету российского чекана из-за кордона; «экспортеры», наоборот, делали прибыль на том, что сплавляли за «бугор» российские медные деньги «24-рублевого в пуд достоинства». Менее строгому наказанию подлежали лица, которые «отнимали у монеты надлежащий вес и обрезывали оную». За обрезку сначала секли кнутом, а потом отправляли на поселение в далекие города. На перевозчиков фальшивых ассигнаций налагался штраф, или, как принято было говорить в те времена, пеня, — «вдвое против цены его достоинства».
Но перед тем как был принят окончательный Свод законов, в империи Александра разгорелась полемика.
Ведь за основу были приняты два проекта: один был разработан правительством, другой вышел из-под пера модного и знатного юриста того времени Якоба.
По якобскому законодательству, все виновные в подделке денег или импорте фальшивок из-за границы приговаривалась или к пожизненному заключению в крепость с потерей всех прав на состояние, либо клеймились и убывали на поселение в Сибирь. Только суд мог выносить меру наказания в зависимости от причиненного вреда и ущерба. Но ни один из преступников не должен отъезжать на каторгу и направляться в тюрьму, не вкусив плетей.
Сенаторы в проекте Якоба нашли одну странность. Наказание могло быть смягчено преступникам, у которых при обыске изымались крупные суммы фальшивых денег, полиграфическое оборудование или воровской инструмент. Но только в том случае, если от виновников исходило честное признание: откуда инструмент и оборудование, сколько денег было напечатано, сколько и куда потрачено. Но если подозреваемые начинали морочить следствию голову, не знали, «откуда деньги», то подлежали самой строгой каре. Якоб объяснял, что наказание должно быть пропорционально количеству нанесенного обществу вреда. Сознавшиеся — помогли следствию, сдали припрятанные деньги и инструмент, а потому могли рассчитывать на снисхождение. Зато уличенные в подделке бумажных ассигнаций, искажении, переплавке и вывозе за границу монет не только лишались прав на состояние и теряли дворянское звание, но и приговаривались к заточению в крепость или в смирительный дом сроком от 1 до 2 лет.
За подделку иностранных денег, как ни странно, по проекту Якоба, наказывать могли не так строго, как за подделку российских ассигнаций и кредитных бумаг. Поймали за руку — заплати штраф, в четыре раза превышающий сумму фальшивых денег. Если же государственные убытки от применения фальшивой валюты подсчитать было невозможно, то штраф мог взиматься от 500 до 1000 рублей.
Как ни странно, в проекте юриста отсутствовал кнут, но появилась плеть, что можно было расценить как незначительную уступку ловкачам.
Правительственный проект по главным пунктам был схож с разработкой Якоба. Существенное отличие было лишь в том, что за подделку российских монет и ассигнаций, за переплавку и вывоз монеты без разрешения за границу преступник по воле государя обязан пройти гражданскую казнь. Это означало побывать на эшафоте, где над головой преступника ломали саблю, что в дворянской среде расценивалось как всенародный позор.
В отличие от проекта Якоба, правительство карало соучастников и укрывателей преступления так же строго, как и самих подделыциков. Имелся-и «гуманный» пункт, в котором за подделку облигаций, финансовых свидетельств и других ценных бумаг наказание не отличалось большой строгостью. Но главное отличие правительственного проекта от якобского — за подделку валюты впервые должна была применяться такая же строгая мера наказания, как и за подделку российских денег.
Государь не отверг ни тот, ни другой проекты. По его приказу Сенат с большой тщательностью отобрал самые важные и насущные постановления, которые и были закреплены в новеньком Своде законов 1813 года. А современные историки подметили и такой забавный нюанс: в александровском Своде законов сохранены все начала древнего законодательства. К примеру, переплав монеты как в глубоком прошлом, так и при Александре отождествлялся с подделкой металлических денег.
ВЕШАЛИСЬ И ЛИШАЛИСЬ СОСТОЯНИЯ
При Николае I вновь взялись за чиновников. В Уложении 1845 года появилась трактовка о подделке монеты и ассигнаций частными лицами и государственными служащими. Под последними подразумевались работники монетных производств, ревизоры, охранники, словом, все, кто осуществлял контроль над денежной сферой. Теперь за чеканку фальшивых монет и ассигнаций чиновники наказывались куда строже, чем частники. Подвергались суду и наказанию и кустари, кто осмеливался из серебра, золота и платины, похищенных с казенных или частных горных заводов, «тайною» производить монету.
Но если кустарь-одиночка мог отделаться небольшим тюремным сроком или несколькими годами каторги, то к деяниям преступных сообществ, называемых шайками, закон относился самым строгим | образом. По указу Его Императорского Величества в Уголовный кодекс вновь введена высшая мера наказания. Правда, на виселицу попадали лишь организаторы, взятые с поличным при тайном производстве денег. Если члены шайки только намеривались и вели предварительную подготовку к производству тайных денег, но самого злодеяния совершить не успели, отделывались плетьми и каторжными работа- з ми на срок от 4 до 6 лет. «Укрыватели», кто знал о деятельности шайки и до последнего момента хранил молчание, лишались состояния и подлежали высылке, в Томскую или Тобольскую губернии. Раскаявшихся, в зависимости от вины, секли розгами и на год-другой отправляли в арестантские роты.
Во второй половине XIX века вешать перестали. 1 На поправку уголовного законодательства в сторону смягчения повлияла гуманная реформа об отмене крепостного нрава. Вместе с другими тяжкими преступлениями заметно смягчилась и статья за фаль-шивомонетничество. Пожизненное заключение для чиновников и должностных лиц сменилось 10—12'1 годами тяжелых каторжных работ. За участие в подделке металлических денег, а также за «впуск или привоз русской монеты, сделанной в чужих краях», виновный подпадал под «наказание второй степени» — каторга сроком от 8 до 10 лет. За подделку иностранных монет и «за всякое участие в ней» царский закон «обещал» каторгу от 4 до 6 лет. Кроме того, за изменение вида монеты правосудие могло отправить преступника в сибирскую ссылку. В смирительный дом на годик-другой прохиндеев отправляли за намеренную скупку монетных обрезков, из которых потом могли чеканить фальшивки.
В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1885 года статья 573 о подделке денег снова была доработана и теперь предусматривала: «Наказаниям подвергается всякий, кто принимал какое-либо участие в подделке государственных кредитных билетов, билетов государственного казначейства, а равно и других билетов кредитных установлений, имеющих в общем обращении достоинство денег, или же заведомо делал, доставлял, продавал или покупал какие-либо для таковых подделки орудия, припасы или иные средства, или заведомо впустил или привез фальшивые сего рода бумаги из-за границы. Те из участников в подделке сих бумаг, которые откроют в своих соумышленниках и сим дадут средство обнаружить и пресечь преступные их действия, освобождаются от наказания; имена их сохраняются в тайне».
Преступники должны были выплатить государству и компенсацию за причиненный ущерб. Со всех участников взыскивалась сумма, «равная представляемой выпущенным ими количеством сих бумаг».
Не остались в стороне и случайные обладатели фальшивок. Если, получив самопальную банкноту в процессе торговых или банковских расчетов, ее обладатель обнаружит подделку и, не известив об этом правоохранительные органы, постарается ее сбыть, он объявлялся мошенником. К этому можно только добавить, что данная трактовка переходила из одного государственного строя в другой и сохранилась по сей день.
РАССТРЕЛИВАЛИСЬ.
Большевистский режим с первых дней повел жестокую борьбу с «блинопеками». Считалось, что вся эта уголовная грязь и мерзость досталась советской власти по наследству от царизма. Дескать, крестьяне и рабочие в силу своей безграмотности не имели ни малейшего представления о способах подделки. С 1919 года, когда Гражданская война полыхала почти по всей территории России, каждый пойманный за руку фальшивомонетчик приговаривался к расстрелу. Порой без суда и следствия в силу положения о военном времени.
М.Лацис, занимавший в то время один из высоких постов в московской ВЧК, для острастки преступного мира не забывал регулярно публиковать сводки о работе чекистов и революционного суда. За первые девять месяцев 1919 года в Белокаменной были приговорены к смертной казни 29 фальшивомонетчиков. В Питере казнены 6 человек. Хотя сведущим людям было понятно, что и эти данные были явно занижены. По другим достоверным спискам питерской ЧК, в городе на Неве за те же девять месяцев было казнено около шести десятков подделывателей и сбытчиков. Не все случаи высшей меры наказания вносились в статистику, потому как на основании постановления ВЦИК от 24 апреля 1919 года представители ЧК могли самостоятельно вершить суд в районах, где происходили военные действия.
Сразу после войны, 1 июня 1922 года, советское правительство утверждает Уголовный кодекс, в котором за подделку денежных знаков и государственных процентных бумаг, «если она учинена по предварительному соглашению нескольких лиц в виде промысла», предусматривается высшая мера наказания. Однако такая суровость не очень-то испугала мастеров и художников, трудящихся на ниве фальшивомонетничества. В этом послевоенном хаосе и разрухе преступников сначала нужно было вычислить и поймать. К тому же различных денег — советских, уездных, атаманских, белогвардейских, интервентских — по российским просторам гуляло великое множество. Попробуй, разберись, какие из них фальшивые, какие настоящие. Но надо отдать должное молодым сотрудникам угрозыска, которые, не имея ни опыта, ни сноровки, рьяно взялись за дело. Долго гонялись за неким Вистер-Ломышевичем, искусно изготовлявшим новехонькие советские дензнаки. Поймали и расстреляли.
Со временем все упорядочилось. Высшая мера даже при всей строгости советской власти применялась крайне редко. Разве только по законам военного времени, когда шла Великая Отечественная, под-делыцики советских дензнаков, продовольственных и хлебных карточек расстреливались на месте. А после победы даже к «художникам высшего пилотажа» суд был снисходителен. Известный фальшивомонетчик-одиночка брежневских времен В.И. Баранов, фальшивые рубли которого специалисты Гознака приняли за свою же продукцию, получил двенадцать лет.
А в начале 90-х годов, когда развалился СССР и Россия занялась построением капиталистического общества, как это часто случается при смене общественных формаций, снова произошел финансовый казус. Советские деньги живо обменивали на новые, теперь российские. Но соответствующий правительственный закон издать забыли. Де-юре российские рубли ходили по государству незаконно, что позволяло чувствовать себя вольготно фальшивомонетчикам. Ни в одном из законодательных актов ничего не было сказано об ответственности и наказании за подделку нового российского рубля. Можно было придерживаться старого, советского, но тот кодеке карал за... имитацию казначейских билетов Госбанка СССР. А нет закона — нет и наказания. Подделок ходила масса, фальшивомонетчиками и мошенниками забивались тюрьмы. Но ушлые адвокаты наловчились поворачивать этот юридический казус в пользу подзащитных. Наконец и закон приняли, и соответствующие поправки в Уголовный кодекс РФ. С того дня россияне узнали о статье
НАСКОЛЬКО КРОВОЖАДНА РОССИЯ КПОДДЕЛЬЩИКАМ?
Еще «вчера» в Уголовном кодексе СССР, а затем и России, существовала «расстрельная» статья, которая только в 1996 году была заменена на тюремный срок. Другое дело, что кара за грехи в наше гуманное время стала гораздо мягче. Сегодня за подделку, денег, что, как оговаривается законом, наносит ущерб государству и народу, можно отделаться по минимуму. Часть 1 ныне здравствующей в России статьи 186 УК РФ «за изготовление в целях сбыта или сбыт поддельных банковских билетов Центрального банка Российской Федерации, а также металлической монеты либо иностранной валюты» гласит, что фальшивомонетчикам светит срок от пяти до восьми лет. В зависимости от степени вины и причиненного ущерба могут конфисковать и нажитое непосильным трудом имущество. По части 2 за ту же «работу», только в более крупных размерах и масштабах (в УК четко не зафиксирована сумма, считающаяся крупным размером) либо лицам, которые уже были судимы за фальсификацию и сбыт самопальныхденег, «предлагается» прогуляться в места не столь отдаленные на срок от семи до двенадцати лет. Теперь уже с обязательной конфискацией имущества. Те же деяния, совершенные организованной группой, наказываются лишением свободы на срок от восьми до пятнадцати лет с конфискацией имущества.
Насколько наш, российский, закон строже других, можно судить, заглянув в уголовные кодексы других стран. Например, в США фальшивомонетчику светит «пятнашка». Или, исходя из его доходов и зарплат, совсем мизерный штраф в 5 тысяч долларов. А могут приговорить и к 15 годам и к штрафу одновременно. Для этого нужно сильно отличиться и насолить властям.
В Дании — больше чем на 12 лет в тюрьму не посадят. Бельгийский уголовный кодекс информирует, что за изготовление фальшивок можно получить от 15 до 20 лет каторжных работ. В Европе, за исключением одной лишь Албании, где за изготовление фальшивых денег предусмотрена смертная казнь, головы с плеч не летят. Там вообще такого наказания нет.
Важно добавить, что в ряде стран фальшивомонетничеству невольно содействует некоторое несовершенство уголовно-процессуальных норм. С одной стороны, в законодательных актах практически всех государств предусмотрены весьма строгие меры наказания для лиц, уличенных в изготовлении поддельных банкнот, находящихся в обращении в данной стране. Но с другой — за производство чужой — кара куда гуманнее. В Японии, например, лиц, виновных в подделке японских иен, приговаривают к пожизненной каторге, а за изготовление баксов можно отделаться в самом лучшем случае двумя годами каторжных работ. Конечно, можно получить и больше, все зависит от того, сколько, с кем и каким способом печатались «зеленые*. Причем в некоторых странах при разбирательстве дел фальшивомонетчиков требуется личное присутствие в суде эксперта той страны, валюта которой подделана обвиняемыми, что по ряду причин не всегда возможно. А нет эксперта, зачем же соотечественника наказывать на всю катушку?
Судя по увеличению объемов отлавливаемых ныне фальшивок и всевозрастающему числу преступников, история русских наказаний последних так ничему и не научила. А ведь результаты впечатляющи: десятки, а может быть, и сотни тысяч людей были умерщвлены, в лучшем случае — остались калеками. Миллионы просидели в тюрьмах в общей сложности десятки миллионов лет. Каторжниками были перепаханы все сибирские рудники. Но сколько бы ни карали, сколько бы ни стращали, однако великое искушение быстро и сразу обзавестись несметным количеством собственных денег у почитателей печатных станков не истребилось.
ТЕМА ДНЯ: Русская монета - самая честная скупка монет!
|
