ИСТОРИЯ ТОТАЛЬНОГО ВОРОВСТВА
Начиная со второй половины XVII столетия производство монеты окончательно становится делом государственным. Тому — все доказательства. Во-первых, монета чеканится только с разрешения государя и только на государственных денежных дворах. Во-вторых, именно государство из вольных крестьян или торговых людей нанимает для этой работы специалистов. Желающие попробовать себя в монетном деле отбираются только «с порукою». Говоря современным языком — по рекомендациям. Все мастера и ученики, перед тем как заняться непосредственными обязанностями, присягают государю на веру, целуют крест и клянутся: не красть денег с монетных дворов, не примешивать в серебро медь и олово, не выносить за пределы производства царских чеканов. А также не подделывать чеканы и царскую монету в свободное от работы время у себя дома.
В царствование Алексея Михайловича наблюдательный читатель столкнется с двойной моралью. Призывая мастеров не примешивать в серебро медь и олово, самодержец благословляет выпуск в обращение «подменных* монет. В 1655 году с повеления Алексея Михайловича вместо серебряных монет в денежный оборот запускаются медные. Причем ценность последних принудительно приравнивается на протяжении ряда последующих лет к «серебряному курсу». Таким способом пополнялась оскудевшая казна государства.
С заменой серебра на олово в денежном обороте появляется бесчисленное множество фальшивой монеты. Думные бояре да дворяне не раз собирались в царских палатах, чтобы найти решение этому вопросу. Но и долго думать не стоило — оно лежало на поверхности. Все зло сосредоточилось в этой самой медной монете. Замена драгоценного металла на неблагородный способствовала активизации мошенников. А вскоре бурная деятельность фальшивомонетчиков привела к чрезмерному насыщению рынка фальшивыми деньгами. Результат — резкое падение курса русских денег, непомерные цены на товары и продукты, недовольство народных масс. Всеобщий ропот.
Судя по летописям, в годы правления Алексея Михайловича чеканкой фальшивой монеты занимались не только сами денежники, но и крестьяне, вельможи, да и просто обыкновенный нищий люд, на веру царю не присягавшие и крест не целовавшие.
Подьячий Посольского приказа Григорий Карпович Котошихин, описывая события тех времен, замечает, что чиновники денежного управления покрывали преступления мастеров, которые не только тайно занимались производством монеты в домашних условиях, но и продавали государственные чеканы посторонним лицам. Молчание и укрывательство для них стали выгодной статьей побочного дохода, за что воры расплачивались с приказными дьяками «посулами большими». Денежная коррупция распространялась с быстротой молнии.
Современник Котошихина Мейерберг в своих записках даже указывает конкретные цифры. По его сведениям, боярин Милославский начеканил для себя на подконтрольных ему денежных дворах около 120 тысяч рублей медной монетой.
Мог бы и больше, потому как Илья Данилович Милославский в то время как раз и командовал Московским монетным управлением. А первым его заместителем значился думный дворянин Матюшкин.
Преступления «чинились» по довольно банальному, но отработанному сценарию. Под руководством высших сановников, в первую очередь самих Милославского и Матюшкина, дьяков и местных воевод, на денежных дворах командовали и распоряжались производством верные головы и целовальники. С одобрения своих начальников «головы* скупали свободную медь (иногда даже наведывались за «сырьем» в соседнюю Швецию), чеканили из нее «сверхнормативную» царскую монету, которую затем втайне вывозили с денежных дворов. Понятно, что лимитированное количество царских денег направлялось в казну, а «левые» расходились по рукам подпольных заказчиков. В конце концов размах казнокрадства принял необъятные размеры: в фальшивомонетничестве были замешаны все — от бояр до простолюдинов. Не только на денежных дворах, но и в тайниках, погребах, баньках, сараях тайно, ночами, преступники занимались изготовлением и «левой» монеты, и «левых» чеканов, которые потом продавались посадским людям и разночинцам, представителям белого и черного духовенства, крестьянам и даже нищим.
И гром грянул. Всеобщий ропот в конце концов и привел к открытому восстанию. Власть не могла делать вид, что в государстве ничего не происходит. Благо что причастными к Преступлению оказались практически все работники денежного управления, почти каждый мастер и подмастерье монетного двора, которые, в свою очередь, не могли не знать главных вдохновителей.
Царской власти оставалось решить вопрос, как быть с организаторами воровского промысла. Ведь под пытками многие мастера-чеканщики и стрельцы, охранявшие денежные дворы, указывали на основных виновников злоупотреблений — верных голов и целовальников. Те, в свою очередь, тоже были «пытаны», целиком повинились в преступлениях и все как один признались, мол, в случае провала надеялись на выручку чиновников, которые принимали посулы, обещая помощь. Цепочка виновников все дальше и дальше устремлялась в верха. Вот уже и дьяки не вынесли пыток и отвечали на допросе, что «имали с боярином и думным человеком вместе». Истина была установлена: беззаконие творилось с позволения боярина Милославского и думного дворянина Матюшкина.
Но следствие, определив главных виновников, на этом не остановилось. Поборниками царской воли не осталось незамеченным, что золотых и серебряных дел мастера с денежных дворов, а также всякие ремесленники, которые занимались каким-либо другим металлическим производством, вдруг быстро и неожиданно разбогатели, стали жить «боярским обычаем». Говоря проще — не по средствам. И тогда по государевой воле в домах и дворах «новых бояр» устраивается тотальный обыск. У одних денежников изымаются фальшивые чеканы, у других — монетное оборудование, у третьих находят тайники с фальшивками, у четвертых — целые клады монеты настоящей, серебряной. Всех подозреваемых опять-таки подвергли пыткам. .Молчать или переваливать вину на других было бессмысленно. Винились в массовом порядке, при этом называли всех, кто заказывал и покупал поддельные чеканы и монету, кто получал за молчание «посулы», кто тайно привозил из-за границы медный металл.
Как указывает Мейерберг, такого числа обвиняемых, а затем и подсудимых припомнить никто не мог. Пред царским судом предстало около четырех сотен человек, которым было предъявлено обвинение в «воровском деле». Котошихин же приводит цифру еще большую, дескать, за время хождения медных денег в Московском государстве в период 1654—1663 годов было казнено 7 тысяч человек, а еще 15 тысяч подверглись отсечению рук и ног, были биты кнутом. Имущество осужденных было конфисковано в пользу царской кдзны, а сами они высланы в «дальния города».
Но и после этого народ продолжал бунтовать, ведь в царском указе о наказании воров-подделыци-ков ни слова не было сказано о вине боярина Милославского и думного дворянина Матюшкина. Главные вдохновители широкомасштабного преступления остались безнаказанными^
Московский бунт 1662 года, который получил название «медного», стал лейтмотивом к уничтожению медных денег. Алексей Михайлович принял решение об изъятии их из обращения. Денежные дворы, чеканившие медную монету, были закрыты во всех городах. Зато в Москве открылся двор по производству монеты серебряной.
ТЕМА ДНЯ: Русская монета - самая честная скупка монет!
|
