УЗНИК СОЛОВЕЦКОГО МОНАСТЫРЯ. ДЕЛО БРАТЬЕВ ПУШКИНЫХ
Сергей Пушкин за недолгую жизнь уже успел прославиться своими
авантюрными делишками. В 1760 году родовитый дворянин отправился во
Францию с поручением графа Шувалова. В Париже его ожидала встреча со
знаменитым Вольтером, которому он должен был передать российские
архивные материалы. Великий мыслитель и философ обещал русскому
императорскому двору написать историю Петра Великого. В подарок
Вольтеру Сергей Пушкин вез серию памятных медалей, выбитых лучшими
мастерами на Петербургском монетном дворе. Однако известный всему миру
француз так и не дождался ни архивов, ни медалей — гонец из Питера до
дворца не доехал. А вскоре выяснилось, что пребывает господин Пушкин в
парижской долговой тюрьме. История умалчивает, куда исчезли материалы и
медали. То ли были проиграны в карты, то ли пропиты в одном из
увеселительных заведений.
Русскому двору пришлось приложить немало усилий, чтобы вызволить
своего соотечественника из иностранной тюрьмы. С большими хлопотами
удалось замять и назревавший международный скандал. Проштрафившемуся
Сергею ничего не оставалось, как по приезде в Россию подать в отставку.
Хотя и после «службы на благо Отечества» он еще не раз попадал в
сомнительные истории.
В противовес своему брату, Михаил Пушкин, отставной поручик
лейб-гвардии Преображенского полка, считался гордостью семьи, имел чин
коллежского советника, являлся опекуном Московского воспитательного
дома. На хорошем счету он был и у императрицы, так как являлся далеко
не последним из участников июньских событий 1762 года, в результате
которых Екатерина II взошла на престол.
Современники тех лет были обескуражены: каким способом и какими
посулами смог авантюрист Сергей Пушкин уговорить двоюродного брата
Михаила заняться изготовлением фальшивых ассигнаций?
Здесь необходимо сделать небольшое отступление. Дело в том, что
еще со времен Петра I в Россию стали съезжаться европейские любители
всяких авантюрных приключений, среди которых было немало воров и мошенников. Одним из них считался и некий Луи Барро Бротар. Он появился в Петербурге в середине 60-х годов, удостоился приглашения в дворянское общество, и уже через некоторое время Луи был на короткой ноге с братьями Пушкиными. Их отношения не сводились только к светским беседам, а простирались куда дальше. Конечно, уделено было внимание и вопросам денежным. Когда вся страна до дыр зачитывала указ Екатерины о выпуске бумажных ассигнаций, обсуждение этой проблемы не могло остаться в стороне в дискуссиях между Пушкиными и Бротаром. Только обсуждали они ее своеобразно и детально: разрабатывался план выпуска фальшивых ассигнаций.
С первого взгляда дело оказалось вроде бы несложным. Но когда стали изучать вопрос тщательно, столкнулись и с первыми проблемами. Во-первых, для такого начинания нельзя было обойтись без стартового капитала. Во-вторых, требовались услуги профессионального гравера, готового держать язык за зубами.
Как бы то ни было, но за работу взялись. Распределили обязанности. Француз обещал подыскать гравера за границей. Михаил получил куда более сложную задачу — уговорить знакомого приятеля, который занимал должность вице-президента Мануфактур-коллегии, Федора Сукина в ответственный момент произвести подмену фальшивок на настоящие деньги. Сергей же взялся за транспортную работу: ему предстояло перевезти готовые клише, гравировальные доски и другой реквизит через границу в Россию.
Возможно, все прошло бы без сучка без задоринки, если бы господин Сукин не оправдал свою фамилию. Не успел Сергей Пушкин добраться до Парижа, как вице-президент Мануфактур-коллегии уже сидел в приемной Тайной канцелярии. А еще через несколько дней планы Пушкиных и мсье Бротара' были доведены до императрицы.
Не ведая о предательстве, Бротар и Сергей Пушкин осуществляли задуманное. Один из лучших граверов Европы изготовил искусные штемпели и клише, Бротар передал их Пушкину, который, не откладывая, сразу отправился в обратную дорогу.
В это время разъяренная Екатерина отправляет князю М.Н. Волконскому депешу: «По разным подозрениям, от меня повелено пограничным губернаторам и здешней таможне стеречь обратный въезд в Россию известного плута Сергея Пушкина и под видом контрабанды осматривать с прилежанием его экипаж и пожитки».
Пограничные и таможенные службы тут же были осведомлены о повелении императрицы и только дожидались появления Сергея. Но на границе «плута» арестовывать не стали. Тайная служба решила пропустить мошенника в страну. Естественно, установив за ним тщательную слежку. Правда, добраться до дома Сергею так и не удалось. Арестовали его после очередной проверки багажа, в котором и нашли все приспособления для печатания фальшивых ассигнаций.
Пушкина с многочисленным «эскортом» сопровождают в городскую тюрьму. И потому как двоюродный брат Михаил все еще оставался на свободе и не знал об аресте брата, Сергей решил направить ему весточку. «О, друг мой, какое несчастье, — писал он. — Я взят по дороге и задержан. Послан курьер за приказаниями, в какую тюрьму перевезти меня. Когда я приехал, стали разбирать мои сани, а затем нашли штемпель и литеры, которые тотчас признали годными для делания ассигнаций. И вот я арестован. Придумываю, как бы бежать, но мало похоже, чтобы нашлось к тому средство. Не знаю, как теперь быть,. Спаси меня, если можешь! Если паче чаяния убегу, напишу тебе и адресную письмо на имя г. Наумова, исковеркаю почерк, а ты смело распечатываи, если на нем будет крест. На случай, ежели не убегу, я владею тайной выждать твоего ответа, лишь бы ты прислал его с другой эстафетой или курьером, буде возможно, те.м более, что мне нужен слуга для прислуги в остроге, где я без сомнения буду».
Лучше бы он не писал это письмо. Бдительная охранная служба тут же перехватила послание и доставила во дворец. Екатерина была вне себя от гнева, что еще больше ухудшило положение брата Михаила. Прочитав сей документ, императрица уже нисколько не сомневалась в вине обоих. Раз «Михаиле Пушкин о сем не безызвестен — брат винный этак к невинному писать не может», а потому полиции был дан приказ арестовать и коллежского советника.
Вскоре братья увиделись. Это было в Петропавловской крепости во время очного допроса. Понятно, как для обоих была тяжела эта встреча.
5 октября 1772 года Сенат издал указ «О наказании бывшего капитана Сергея и коллежского советника Михаила Пушкиных с их сообщниками за воровской умысел к подделыванию Государственных банковских ассигнаций». Оба несостоявшихся и раскрытых фальшивомонетчика, так и не напечатав ни одной купюры, приговаривались к смертной казни. Приговор тут же был объявлен узникам, которые уже готовились отправиться на эшафот.
Благо в последний момент императрица пожалела преступников. Как-никак, а все-таки не холопы, а люди давней родословной династии. Посчитав приговор в отношении дворян слишком жестким, Екатерина Великая собственной рукой наложила на документ резолюцию: «Находя, что оное преступление еще не произвело того действительного вреда, на который строгость закона обращается, повелеть изволила Ее Величество: Михаила и Сергея лишить дворянства и чинов, вывести на эшафот и преломить над головами их шпаги, а пртом сослать: Михаила Пушкина в ссылку, в дальние Сибирские места, а Сергея Пушкина на вечное заключение, как негодного и навсегда вредного в обществе человека, в какую ни есть отдаленную крепость и публиковать во всей Империи, что обоих сих преступников нигде и ни в каких делах не называли Пушкиными, но бывшими Пушкиными».
Все, как предписала императрица, было исполнено. Михаил же, хоть и не был закован в цепи, тоже не мог похвастаться жизнью. Правда, сразу же после отправки в Тобольск за ним поехала и его жена Наталья. Не удержали ни обеспеченная жизнь, ни дворянское сословие, ни годовалый сын. Там, в Тобольске, у Пушкиных родилось еще два сына. А когда Михаил в 1791 году преставился, Наталья Пушкина с сыновьями-подростками вернулась в Москву.
Но куда трагичнее обернулась судьба Сергея. Полтора десятка лет никто из друзей и знакомых не знал, где и как прозябает бывший капитан Пушкин. Лишь тот, кто интересовался «Ведомостями о содержавшихся в Соловецком монастыре колодниках» от 1786 года, смог прочитать, что среди арестантов под номером 10 все еще значится «бывший Сергей Пушкин».
Но на Соловки он попал не сразу. Дорога на острова началась с того, что в 1780 году Вологодский и Ярославский генерал-губернатор АМельгунов писал своему начальству: «...Имею я повеление о переводе одного секретного колодника из того места, где ныне он содержится, для такого ж содержания в Соловецкий монастырь. А как сей преступник человек хитрый и дерзкий, того ради и поведено его держать так, чтобы он не только проходящих богомольцев, ниже кого из монастырских жителей, исключая караульных, как он никого, так и его никто б видеть не могли».
На Соловках Сергея уже ждал специально оборудованный для особо опасного преступника каземат — «особливое место». Это была даже не келья — а «каменный мешок». Администрация монастыря нисколько не сомневалась, что в таких невыносимых условиях колодник долго не проживет. Да и никто среди обитателей монастыря, кроме архимандрита, так и не знал, кто был преступником, за какое деяние он удостоен столь суровой кары.
Генерал-губернатор Мельгунов лишь спустя несколько месяцев в следующем письме дал понять: это — «бывший Пушкин». За какой проступок — оставалось тайной. Архимандрит монастыря лишь выполнил все поручения, которые были даны по содержанию колодника, — чтобы о нем никакое другое «ухо не слышало и глаз не видел».
Дальнейшей жизни Сергея Пушкина даже в аду не позавидуешь. На его содержание в каземате полагалось только 10 копеек в сутки. Летом на эту сумму еще можно было существовать, но зимой, когда требовались теплые вещи и отопление для кельи, деньги урезались с питания. Монастырский наместник, видимо пожалев узника, обратился с просьбой к воеводе Мельгунову прибавить на содержание
ка хотя бы пятак. Но быстро получил не только ретивый отказ, но и укор в свой адрес: «Сим уведомляю, что как в Соловецкий монастырь от приезжающих великого числа богомольцев подаяния происходит немалыя сумма, то и кажется мне, что такую малость единовременно в расход от монастырских доходов уделить на такую пристройку, которая в пользу монастырскую со временем остаться должна, весьма можно... Что касается до употребления за неимением свеч тюленьего сала и дрова для отопления покоя, в котором оный арест содержится, то извольте из положенных тому секретному колоднику на пищу и платье по десять копеек на день уделить...» Больше монастырское начальство к воеводе не обращалось...
Зато ежегодно руководство монастыря докладывало архангельскому начальству о том, как ведет себя засекреченный узник. Все донесения об «арестанте секретном бывшем» были однотипны: «По сие время «бывший Пушкин» житие перепровождает смиренно и добропорядочно».
В таких невыносимых условиях и провел 15 лет фальшивомонетчик Сергей Пушкин. За это время много соловецких колодников тронулись умом, но Пушкин выдержал: никто не видел ни его слез, ни стонов, никто не слышал жалоб. За это время в Зимнем дворце издавались десятки указов о помиловании, но Сергея ни один из них не коснулся. Умер он 24 декабря 1795 года и был похоронен за церковью святого Онуфрия на соловецком раскольническом кладбище. На этом погосте хоронили всех богоотступников и еретиков.
Великому поэту Александру Сергеевичу Пушкину однофамильцы-фальшивомонетчики считаются лишь далекими родственниками. Действительно, у них был один общий предок — Григорий Пушка. Автор «Капитанской дочки» знал историю бывших родственников, но никогда не помышлял «изваять» эту тему в стихах.
ТЕМА ДНЯ: Русская монета - самая честная скупка монет!
|
